05.12.2025
Страны Залива теряют веру в доллар
ЧЕЛОВЕК ЭПОХИ НАДЕЖД
ЧЕЛОВЕК ЭПОХИ НАДЕЖД
Сегодня, 24 ноября моему отцу Сенглееву Борису Зургановичу, - если он был бы жив, - исполнилось бы 85 лет. Но так и остался 36-летним молодым мужчиной там, в той эпохе, эпохе надежд.
Семья Сенглеевых связана неразрывно с Яшкулем. У родителей его, Зургана Шаджиковича и Кууки Дорджиевны, он второй сын, первенец - Юрий - умер, именно поэтому я, первый внук, был назван этим именем. На фото, увидите, где молодая семья - отец, мама и сын/малыш, отцу наверное около года. Если вглядитесь внимательно, обратите внимание, на какую-то собранность, на какую-то скрытую тревожную эмоцию обоих родителей. Снимок сделан в Дивном: Зурган Шаджикович уходит на войну. Фотография сделана именно в этот день, малыш на руках, наверное, не понимает этого, но точно что-то чувствует, лицо у него какое-то задумчивое, с печалинкой.
Зургану Шаджиковичу, - он стал младшим лейтенантом, офицером, командиром взвода ротных минометов, - в какой - то части повезло: получив серьёзное ранение, он, на костылях, но был дома, в Калмыкии, когда выселяли и - об этом яшкуляне старшего поколения помнили - смог обеспечить более менее благоприятный выезд односельчан, - они были тепло одеты, с запасом еды, с необходимой для жизни хозяйственной утварью..
По возвращении из Сибири отец не сразу, со второй попытки поступает в Ставропольский сельскохозяйственный институт, учится успешно на ветеринара. Как я понял, из общения с его друзьями, однокашниками он был лидером среди земляков, его они уважали. Во время учёбы с ним, -знаю из рассказов нескольких человек, - произошёл казус: он был исключён из института, несмотря на отличную учёбу. Ситуация была обусловлена последствиями высылки калмыков: на семинаре по истории КПСС пареньком со Ставрополья были высказаны обвинения калмыкам в измене во время войны. О самом событии рассказал отцовский однокашник Эрнест Дораев, очевидец всего произошедшего: в общем, отец в весьма эмоциональной форме достаточно хорошо уделал провокатора. После исключения из института Кука Дорджиевна с сыном пошла по инстанциям, кажется, в Ставропольский горком партии, и они добились справедливости. Отец был восстановлен в институте, но на год был отправлен подсобным работником/скотником в учебное хозяйство института. Он оканчивает институт с отличием, с "красным дипломом". Затем работа по специальности в совхозах «Гашунский» и «Чилгир», перевод в Яшкуль на должность заведующего ветбаклаборатории, работа главным ветеринарным врачом района, ну и потом назначение директором совхоза «Кировский». Обычная такая биография тех времён, поступательная карьера от специалиста до руководителя овцеводческого хозяйства, затем две недели работы начальником районного управления сельского хозяйства и..все, трагический несчастный случай. Короткая жизнь, прервавшаяся на взлете..
Но в течение большей части жизни я чувствовал бремя, как выразился в разговоре со мной как-то наш земляк Валерий Пюрвеевич Ходыков, отцовского имени.
Отец был в семье весьма молчаливый, достаточно дистанционный, со мной никаких назидательных педагогических бесед не вел, только иногда внимательно вглядывался в меня. Лишь когда был навеселе, что называется, - а время было такое, народ после Сибири и двух пятилеток по восстановлению республики, что называется "отмокал", - начинал приближать к себе, гладил в эти моменты меня по голове, и пел грустную песню про Нюдлю. Но такие, можно сказать, нежности были редки.
Уже к 30 годам отец сильно поседел, была серьёзная психологическая травма- старшее поколение знало об этом - когда ему было 24 года убили моего авву Зургана Шаджиковича. Благодарен гашунчанам того времени: с 20 чисел декабря 1964 года по примерно 7 января следующего года практически все жители искали по всей территории совхоза пропавшего моего деда. И нашли его, брошенного в степной худук. К сожалению, настоящего расследования не было: видел, читал отписки, ну и в конце концов уголовное дело было потеряно. Тогда на территории республики было много всякого непонятного приезжего люда, после возвращения из Сибири были иногда разные ситуации. Справедливость тогда не восторжествовала..
Когда я повзрослел, стал чаще встречаться с людьми, которые знали отца, знали другим,- общительным, где - то харизматичным, всего себя отдающего делам, работе, друзьям. В начале 90-х годов его ровесникам было 50 лет, время расцвета государственных мужей. Уже писал, что тогда наши старшие земляки не смогли достичь согласия, не смогли взять ответственность за республику, за народ Калмыкии. В кулуарах, в общении с представителями республиканской элиты мне все более становилось ясным, что складывающееся положение вещей не в лучшую сторону, является долговременным следствием компании по преждевременному смещению, - да, именно считаю можно назвать, - с поста первого секретаря обкома партии Басана Бадьминовича Городовикова. И в этом клубке обстоятельств, действий/ бездействий определённых лиц, государственных и неформальных структур того времени оказалась и судьба моего молодого тогда отца.
Но прежде чем высказаться об историческом контексте происходившего, хочу вернуться к жизненному пути моего отца, о том, как ему удалось реализовать себя в совхозе «Кировский», который благодаря ему и кировчанам становился постепенно флагманом овцеводства в Калмыкии. Александр Борисович Очиров, руководивший в то время районом, сам будучи недюжинным организатором сельхозпроизводства, уважал моего отца, ценил его управленческие способности.
Не буду грузить вас цифрами, показателями, приведу лишь цифру - 75 построенных за период директорства отца настоящих домов в совхозе, народ стал переезжать из времянок и землянок. Многие из старшего поколения помнят, что те, кто работал на орошении тогда в Кировском получали за сезон 1500 - 2000 рублей, - это были большие деньги, - плюс еще и им давалось сено в виде натуроплаты. Помню как к нам с бутылкой горячительного/хар əрк в знак большого уважения пришёл сосед Гашунов Барка, он был лет на 10 старше, работал токарем в совхозе, при выселении Гашуновы оказались вместе с Сенглеевыми, и сказал - Борис Зурганович, помню тебя таким маленьким тогда, в Сибири, и вот как получилось, ты наш директор, мои дети Максим и Женя зарабатывают такие деньги в совхозе, мы никогда не видели таких денег, спасибо тебе. Все это говорилось на калмыцком языке, в такой доброй человеческой интонацией.
В совхозе уже тогда в середине 70-х годов создана была откормплощадка, стали применяться гранулированные корма. «Кировский» становился высокопроизводительным сельхозпредприятием.
Конечно, мы, два сына не очень-то понимали всего: отец много работал, он уезжал рано утром, нередко в 5 утра , мы спали, и приезжал поздно ночью, нередко в 11 ночи, мы тоже уже спали. Он был всегда в работе, но иногда все - таки "хальмг залу" хорошо общался с друзьями и земляками. Обычная жизнь поколения, что поднимала республику, по сути, воссоздавала ее. Практически за 12 лет это удалось сделать. Республика уверенно развивалась и большую роль в этом играли ребята 40х годов рождения, что смогли получить хорошее качественное образование, становились, можно сказать, капитанами производств, педагогами, врачами, инженерами, строителями. Это была эпоха надежд, не только в Калмыкии, но и во всем Советском Союзе.
В плане карьеры у отца была, как я понимаю, возможность двигаться дальше: как-то, наверное в 1974 году, мать сказала мне, что будем, наверное, переезжать в Каспийский/ныне Лагань, отцу предлагают должность председателя райисполкома. Но потом что - то не пошло, не исключаю, что отец не захотел уезжать из любимого Яшкульского района, а может и Очиров А.Б. не дал добро, как говорится. Кадровые вопросы тогда, как и сейчас, решаются без особой огласки. Уже в 90 ые годы, в кулуарах Верховного Совета Калмыкии бывший сотрудник обкома партии сказал мне, что отца с большой вероятностью ждала блестящая карьера, - после начальника управления сельского хозяйства и учёбы в Высшей партийной школе предполагалась должность первого секретаря Яшкульского райкома партии, ключевого района в животноводстве республики. Он уже начинал входить в республиканскую номенклатуру, по словам аппаратного сотрудника, в перспективе была либо должность руководителя республиканского совета профсоюзов либо, не исключено, председателя Совета Министров республики. Не знаю, есть ли, сохранились ли какие-то документы по кадровой работе в республике того периода, если да, то исследователям есть возможность разобраться в этом хитросплетении карьер, судеб, жизней руководителей республики того времени.
Неоднократно мне говорили те, с кем я общался из старшего поколения, что отец был сильный человек, хороший компетентный руководитель с высоким потенциалом карьерного роста. Один из депутатов Верховного Совета недавно сказал мне, что тогда, в период нашего знакомства, Владимир Павлович Дорджиев сказал про меня, что я сын достойного человека, рано ушедшего из жизни.
Теперь о моем кратком анализе того, что происходило с примерно 1973 года по 1978 год. Думаю, что примерно в этот период ситуация на самом верху советской системы становилась все более токсичной: борьба за власть во все времена и во всех формациях всегда носит безжалостный характер. Б.Б.Городовиков был харизматичной фигурой, пользовался уважением и симпатией в верхнем управленческом слое страны, а среди военных он оставался своим - события страшного джута/бедствия 1972 года, когда армейские его друзья оказывали прямую помощь нашей республике, наглядный пример этого. Недавно услышал, что Басан Бадьминович выступал на пленумах ЦК партии не только по сугубо республиканской тематике, но и в поддержку своих уже бывших армейских сослуживцев. Мне кажется, предполагаю, что отношения с аппаратом ЦК у него были внешне доброжелательные, но не более того, как говорится. Из того, что слышал, из анализа событий выходило, что Басан Бадьминович не должен был уходить в отставку поздней осенью 1978 года. Все-таки восоздать, построить заново динамично развивающуюся автономную республику за две пятилетки, это был подвиг и всех наших земляков независимо от национальности и умелое руководство республикой. Слышал, что в 1980 году, в 70 лет Басан Бадминович возможно мог быть удостоен звания Героя Социалистического труда и тогда предполагался его почётный уход с руководящей должности при этом его рекомендация должна была быть учтена при выборе преемника. Увы, этот сценарий не осуществился и..республика, образно, тогда споткнулась.
Как-то на базаре в Яшкуле, еще был студентом, с матерью встретили симпатичную с добрым лицом молодую женщину с малолетним сыном. Мать и женщина разговорились, что-то начали по-женски обсуждать, я же смотрю на пацаненка, который кого-то мне напоминал, уже после того как мне мать мне сказала, что эта молодая женщина из «Гашунского», зовут Шура Шоткаева, я понял, на кого был похож ее маленький сын, - на мою первую учительницу, Цаган Саранговну Гаряеву, близкого для Сенглеевых человека. Трагедия в этой семье уже произошла, а в мою память врезалось на всю жизнь эта встреча двух, в общем-то, молодых женщин, матери тогда было около 40 лет, ее визави чуть более 30, но они уже были вдовы, у обоих по двое сыновей. Уже потом, где-то уже в 1990, кажется, году произошла очередная авария, где погиб наш земляк, яшкулянин, молодой харизматичный руководитель районного звена, который пытался изменить сложившееся положение вещей в своей профессиональной сфере, и там тоже - молодая вдова и двое малолетних сыновей. Можно объяснить и это вполне разумно, что во всех случаях была трагическая случайность, можно. Но что-то мне говорит, исходя из своего социального и профессионального опыта, что могут быть ведь и другие, вполне земные причины. Отец мой, упомянутые рано ушедшего молодые земляки, любили свою землю, хотели,- и у них получалось, - позитивных изменений на родной земле, они радовались жизни и умели радовать своих близких и родных, друзей, земляков. Но они не были политиками, не было политического опыта. И они могли попасть в жернова системы. Я общался с бывшими сотрудниками ЦК, Совмина СССР, Верховного Совета СССР, была такая возможность, все тогда могло быть/произойти, и иногда происходило. И это касалось не только высших звеньев, но и, современным языком говоря, региональных звеньев или руководителей этого уровня, которые могли выдвинуться, пойти наверх, убедительно выступить в определённый момент, обозначить принципиальную позицию, тем самым помешать кое-кому сорвать свой, образно, джек-пот, тем более,- учтите,- что по соседству с Калмыкией уже начал подниматься будущий автор и воплотитель перестройки, закончившейся геополитической катастрофой 20 века, распадом нашей великой родины, Советского Союза..
Каждому дано прожить жизнь, но каждый проживает ее по-своему.
Моему отцу удалось прожить 36 с небольшим земных лет, но прожил эти года достойно! Дело не только в материальном, в экономических результатах совхоза Кировский, дело в том, что народ, яшкуляне увидели, что есть возможность благодаря таким как он жить достойно, на своей земле! Думаю именно это осталось в памяти людей. Как-то мой знакомец был проездом в Яшкуле, зашёл в кафе, разговаривая с владелицей высказался - мол, знает Юрия, что вот, наверное, он с младшим братом назвали улицу в честь своего отца, на что получил в ответ следующие слова - да, сыновья его молодцы, не забывают отца, но это народ, мы, яшкуляне, решили назвать улицу именем Бориса Зургановича Сенглеева! Мне кажется для моего знакомца это было где-то удивительным, в мире, где мы живём, еще есть такая правда, такое отношение к давно,- в прошлом веке прошлого тысячелетия,- ушедшему человеку. Спасибо вам, яшкуляне, особенно старшему поколению, за память о моем отце, человеке эпохи надежд, которые он старался воплощать несмотря ни на что!
Он по по-настоящему любил свою родину, родную степь и любил вас!
Юрий Сенглеев
Сегодня, 24 ноября моему отцу Сенглееву Борису Зургановичу, - если он был бы жив, - исполнилось бы 85 лет. Но так и остался 36-летним молодым мужчиной там, в той эпохе, эпохе надежд.
Семья Сенглеевых связана неразрывно с Яшкулем. У родителей его, Зургана Шаджиковича и Кууки Дорджиевны, он второй сын, первенец - Юрий - умер, именно поэтому я, первый внук, был назван этим именем. На фото, увидите, где молодая семья - отец, мама и сын/малыш, отцу наверное около года. Если вглядитесь внимательно, обратите внимание, на какую-то собранность, на какую-то скрытую тревожную эмоцию обоих родителей. Снимок сделан в Дивном: Зурган Шаджикович уходит на войну. Фотография сделана именно в этот день, малыш на руках, наверное, не понимает этого, но точно что-то чувствует, лицо у него какое-то задумчивое, с печалинкой.
Зургану Шаджиковичу, - он стал младшим лейтенантом, офицером, командиром взвода ротных минометов, - в какой - то части повезло: получив серьёзное ранение, он, на костылях, но был дома, в Калмыкии, когда выселяли и - об этом яшкуляне старшего поколения помнили - смог обеспечить более менее благоприятный выезд односельчан, - они были тепло одеты, с запасом еды, с необходимой для жизни хозяйственной утварью..
По возвращении из Сибири отец не сразу, со второй попытки поступает в Ставропольский сельскохозяйственный институт, учится успешно на ветеринара. Как я понял, из общения с его друзьями, однокашниками он был лидером среди земляков, его они уважали. Во время учёбы с ним, -знаю из рассказов нескольких человек, - произошёл казус: он был исключён из института, несмотря на отличную учёбу. Ситуация была обусловлена последствиями высылки калмыков: на семинаре по истории КПСС пареньком со Ставрополья были высказаны обвинения калмыкам в измене во время войны. О самом событии рассказал отцовский однокашник Эрнест Дораев, очевидец всего произошедшего: в общем, отец в весьма эмоциональной форме достаточно хорошо уделал провокатора. После исключения из института Кука Дорджиевна с сыном пошла по инстанциям, кажется, в Ставропольский горком партии, и они добились справедливости. Отец был восстановлен в институте, но на год был отправлен подсобным работником/скотником в учебное хозяйство института. Он оканчивает институт с отличием, с "красным дипломом". Затем работа по специальности в совхозах «Гашунский» и «Чилгир», перевод в Яшкуль на должность заведующего ветбаклаборатории, работа главным ветеринарным врачом района, ну и потом назначение директором совхоза «Кировский». Обычная такая биография тех времён, поступательная карьера от специалиста до руководителя овцеводческого хозяйства, затем две недели работы начальником районного управления сельского хозяйства и..все, трагический несчастный случай. Короткая жизнь, прервавшаяся на взлете..
Но в течение большей части жизни я чувствовал бремя, как выразился в разговоре со мной как-то наш земляк Валерий Пюрвеевич Ходыков, отцовского имени.
Отец был в семье весьма молчаливый, достаточно дистанционный, со мной никаких назидательных педагогических бесед не вел, только иногда внимательно вглядывался в меня. Лишь когда был навеселе, что называется, - а время было такое, народ после Сибири и двух пятилеток по восстановлению республики, что называется "отмокал", - начинал приближать к себе, гладил в эти моменты меня по голове, и пел грустную песню про Нюдлю. Но такие, можно сказать, нежности были редки.
Уже к 30 годам отец сильно поседел, была серьёзная психологическая травма- старшее поколение знало об этом - когда ему было 24 года убили моего авву Зургана Шаджиковича. Благодарен гашунчанам того времени: с 20 чисел декабря 1964 года по примерно 7 января следующего года практически все жители искали по всей территории совхоза пропавшего моего деда. И нашли его, брошенного в степной худук. К сожалению, настоящего расследования не было: видел, читал отписки, ну и в конце концов уголовное дело было потеряно. Тогда на территории республики было много всякого непонятного приезжего люда, после возвращения из Сибири были иногда разные ситуации. Справедливость тогда не восторжествовала..
Когда я повзрослел, стал чаще встречаться с людьми, которые знали отца, знали другим,- общительным, где - то харизматичным, всего себя отдающего делам, работе, друзьям. В начале 90-х годов его ровесникам было 50 лет, время расцвета государственных мужей. Уже писал, что тогда наши старшие земляки не смогли достичь согласия, не смогли взять ответственность за республику, за народ Калмыкии. В кулуарах, в общении с представителями республиканской элиты мне все более становилось ясным, что складывающееся положение вещей не в лучшую сторону, является долговременным следствием компании по преждевременному смещению, - да, именно считаю можно назвать, - с поста первого секретаря обкома партии Басана Бадьминовича Городовикова. И в этом клубке обстоятельств, действий/ бездействий определённых лиц, государственных и неформальных структур того времени оказалась и судьба моего молодого тогда отца.
Но прежде чем высказаться об историческом контексте происходившего, хочу вернуться к жизненному пути моего отца, о том, как ему удалось реализовать себя в совхозе «Кировский», который благодаря ему и кировчанам становился постепенно флагманом овцеводства в Калмыкии. Александр Борисович Очиров, руководивший в то время районом, сам будучи недюжинным организатором сельхозпроизводства, уважал моего отца, ценил его управленческие способности.
Не буду грузить вас цифрами, показателями, приведу лишь цифру - 75 построенных за период директорства отца настоящих домов в совхозе, народ стал переезжать из времянок и землянок. Многие из старшего поколения помнят, что те, кто работал на орошении тогда в Кировском получали за сезон 1500 - 2000 рублей, - это были большие деньги, - плюс еще и им давалось сено в виде натуроплаты. Помню как к нам с бутылкой горячительного/хар əрк в знак большого уважения пришёл сосед Гашунов Барка, он был лет на 10 старше, работал токарем в совхозе, при выселении Гашуновы оказались вместе с Сенглеевыми, и сказал - Борис Зурганович, помню тебя таким маленьким тогда, в Сибири, и вот как получилось, ты наш директор, мои дети Максим и Женя зарабатывают такие деньги в совхозе, мы никогда не видели таких денег, спасибо тебе. Все это говорилось на калмыцком языке, в такой доброй человеческой интонацией.
В совхозе уже тогда в середине 70-х годов создана была откормплощадка, стали применяться гранулированные корма. «Кировский» становился высокопроизводительным сельхозпредприятием.
Конечно, мы, два сына не очень-то понимали всего: отец много работал, он уезжал рано утром, нередко в 5 утра , мы спали, и приезжал поздно ночью, нередко в 11 ночи, мы тоже уже спали. Он был всегда в работе, но иногда все - таки "хальмг залу" хорошо общался с друзьями и земляками. Обычная жизнь поколения, что поднимала республику, по сути, воссоздавала ее. Практически за 12 лет это удалось сделать. Республика уверенно развивалась и большую роль в этом играли ребята 40х годов рождения, что смогли получить хорошее качественное образование, становились, можно сказать, капитанами производств, педагогами, врачами, инженерами, строителями. Это была эпоха надежд, не только в Калмыкии, но и во всем Советском Союзе.
В плане карьеры у отца была, как я понимаю, возможность двигаться дальше: как-то, наверное в 1974 году, мать сказала мне, что будем, наверное, переезжать в Каспийский/ныне Лагань, отцу предлагают должность председателя райисполкома. Но потом что - то не пошло, не исключаю, что отец не захотел уезжать из любимого Яшкульского района, а может и Очиров А.Б. не дал добро, как говорится. Кадровые вопросы тогда, как и сейчас, решаются без особой огласки. Уже в 90 ые годы, в кулуарах Верховного Совета Калмыкии бывший сотрудник обкома партии сказал мне, что отца с большой вероятностью ждала блестящая карьера, - после начальника управления сельского хозяйства и учёбы в Высшей партийной школе предполагалась должность первого секретаря Яшкульского райкома партии, ключевого района в животноводстве республики. Он уже начинал входить в республиканскую номенклатуру, по словам аппаратного сотрудника, в перспективе была либо должность руководителя республиканского совета профсоюзов либо, не исключено, председателя Совета Министров республики. Не знаю, есть ли, сохранились ли какие-то документы по кадровой работе в республике того периода, если да, то исследователям есть возможность разобраться в этом хитросплетении карьер, судеб, жизней руководителей республики того времени.
Неоднократно мне говорили те, с кем я общался из старшего поколения, что отец был сильный человек, хороший компетентный руководитель с высоким потенциалом карьерного роста. Один из депутатов Верховного Совета недавно сказал мне, что тогда, в период нашего знакомства, Владимир Павлович Дорджиев сказал про меня, что я сын достойного человека, рано ушедшего из жизни.
Теперь о моем кратком анализе того, что происходило с примерно 1973 года по 1978 год. Думаю, что примерно в этот период ситуация на самом верху советской системы становилась все более токсичной: борьба за власть во все времена и во всех формациях всегда носит безжалостный характер. Б.Б.Городовиков был харизматичной фигурой, пользовался уважением и симпатией в верхнем управленческом слое страны, а среди военных он оставался своим - события страшного джута/бедствия 1972 года, когда армейские его друзья оказывали прямую помощь нашей республике, наглядный пример этого. Недавно услышал, что Басан Бадьминович выступал на пленумах ЦК партии не только по сугубо республиканской тематике, но и в поддержку своих уже бывших армейских сослуживцев. Мне кажется, предполагаю, что отношения с аппаратом ЦК у него были внешне доброжелательные, но не более того, как говорится. Из того, что слышал, из анализа событий выходило, что Басан Бадьминович не должен был уходить в отставку поздней осенью 1978 года. Все-таки восоздать, построить заново динамично развивающуюся автономную республику за две пятилетки, это был подвиг и всех наших земляков независимо от национальности и умелое руководство республикой. Слышал, что в 1980 году, в 70 лет Басан Бадминович возможно мог быть удостоен звания Героя Социалистического труда и тогда предполагался его почётный уход с руководящей должности при этом его рекомендация должна была быть учтена при выборе преемника. Увы, этот сценарий не осуществился и..республика, образно, тогда споткнулась.
Как-то на базаре в Яшкуле, еще был студентом, с матерью встретили симпатичную с добрым лицом молодую женщину с малолетним сыном. Мать и женщина разговорились, что-то начали по-женски обсуждать, я же смотрю на пацаненка, который кого-то мне напоминал, уже после того как мне мать мне сказала, что эта молодая женщина из «Гашунского», зовут Шура Шоткаева, я понял, на кого был похож ее маленький сын, - на мою первую учительницу, Цаган Саранговну Гаряеву, близкого для Сенглеевых человека. Трагедия в этой семье уже произошла, а в мою память врезалось на всю жизнь эта встреча двух, в общем-то, молодых женщин, матери тогда было около 40 лет, ее визави чуть более 30, но они уже были вдовы, у обоих по двое сыновей. Уже потом, где-то уже в 1990, кажется, году произошла очередная авария, где погиб наш земляк, яшкулянин, молодой харизматичный руководитель районного звена, который пытался изменить сложившееся положение вещей в своей профессиональной сфере, и там тоже - молодая вдова и двое малолетних сыновей. Можно объяснить и это вполне разумно, что во всех случаях была трагическая случайность, можно. Но что-то мне говорит, исходя из своего социального и профессионального опыта, что могут быть ведь и другие, вполне земные причины. Отец мой, упомянутые рано ушедшего молодые земляки, любили свою землю, хотели,- и у них получалось, - позитивных изменений на родной земле, они радовались жизни и умели радовать своих близких и родных, друзей, земляков. Но они не были политиками, не было политического опыта. И они могли попасть в жернова системы. Я общался с бывшими сотрудниками ЦК, Совмина СССР, Верховного Совета СССР, была такая возможность, все тогда могло быть/произойти, и иногда происходило. И это касалось не только высших звеньев, но и, современным языком говоря, региональных звеньев или руководителей этого уровня, которые могли выдвинуться, пойти наверх, убедительно выступить в определённый момент, обозначить принципиальную позицию, тем самым помешать кое-кому сорвать свой, образно, джек-пот, тем более,- учтите,- что по соседству с Калмыкией уже начал подниматься будущий автор и воплотитель перестройки, закончившейся геополитической катастрофой 20 века, распадом нашей великой родины, Советского Союза..
Каждому дано прожить жизнь, но каждый проживает ее по-своему.
Моему отцу удалось прожить 36 с небольшим земных лет, но прожил эти года достойно! Дело не только в материальном, в экономических результатах совхоза Кировский, дело в том, что народ, яшкуляне увидели, что есть возможность благодаря таким как он жить достойно, на своей земле! Думаю именно это осталось в памяти людей. Как-то мой знакомец был проездом в Яшкуле, зашёл в кафе, разговаривая с владелицей высказался - мол, знает Юрия, что вот, наверное, он с младшим братом назвали улицу в честь своего отца, на что получил в ответ следующие слова - да, сыновья его молодцы, не забывают отца, но это народ, мы, яшкуляне, решили назвать улицу именем Бориса Зургановича Сенглеева! Мне кажется для моего знакомца это было где-то удивительным, в мире, где мы живём, еще есть такая правда, такое отношение к давно,- в прошлом веке прошлого тысячелетия,- ушедшему человеку. Спасибо вам, яшкуляне, особенно старшему поколению, за память о моем отце, человеке эпохи надежд, которые он старался воплощать несмотря ни на что!
Он по по-настоящему любил свою родину, родную степь и любил вас!
Юрий Сенглеев
13:44 24.11.2025 16+
Выбор редакции
Оставить сообщение: